Социология в сегодняшней Беларуси? Да, возможна
Многие ставят под сомнения соцопросы в Беларуси из-за того, что люди боятся обнародовать свои убеждения. Так ли это? Насколько велик фактор страха в искажении результатов соцопросов?
От неандертальцев до американцев
Фактор страха – это всего лишь один из десятков источников искажения результатов соцопросов. Проблема не в наличии этого фактора, а в том, как грамотно его учитывать.
Начнём издалека. Два года назад в США вышла научно-популярная книга с интригующим названием «Родня: Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев» (Kindred. Neanderthal Life, Love, Death and Art). Автор книги Ребекка Сайкс на 400 страницах рассказывает о самых разных аспектах личной и социальной жизни этого человеческого вида, в том числе об их мировоззренческих взглядах.
Обложка книги Рэгга Сайкса Ребекки «Родня: жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев»
Ответ здесь таков: да, такое знание возможно, но оно будет очень фрагментарным и приблизительным. Выводы о жизни неандертальцев базируются на длинных цепочках умозаключений, сделанных на основе анализа ископаемых остатков. Такие выводы очень далеки от стопроцентной достоверности, но всё-таки мало кто ставит под сомнение важность и смысл палеонтологии. Несовершенное знание лучше, чем полное неведение.
Вернёмся в наш век, но пока ещё не в Беларусь. В начале 2017 года Американская ассоциация исследователей общественного мнения опубликовала доклад на тему искажений в социологических опросах, которые проводились в ходе президентской избирательной кампании 2016 года. Непосредственным толчком для работы над докладом стал тот факт, что многие социологические опросы, особенно в центрально-западных штатах, показывали гораздо более низкий уровень поддержки для Дональда Трампа, чем – как потом оказалось – было на самом деле.
Частота и степень искажений были настолько серьёзными, что за несколько дней до выборов некоторые специалисты прогнозировали победу Хиллари Клинтон с вероятностью 99 %! Другие специалисты были более сдержанны, но большинство из них вероятность победы Клинтон оценивали в районе 90 %.
США – никак не авторитарная страна. Нет никаких запретов или ограничений по проведению опросов на общественно-политические темы. Нет оснований для страха перед преследованием со стороны государства за выражение политических предпочтений. В стране имеется огромный опыт проведения соцопросов. И тем не менее, даже в такой стране социологические опросы не дают стопроцентной достоверности, а порой характеризуются вопиющими искажениями.
«Люди запуганы и боятся выражать своё мнение»
Настало время вернуться в сегодняшнюю Беларусь, но прежде, чем это сделаем, давайте зафиксируем те уроки, которые нам преподнесли неандертальцы и американцы.
Урок от американцев: посмотрите, каждый день сотни социологических агентств нас опрашивают, исследуют наши мнения, взгляды и предпочтения. Но при всём этом достоверность знаний о нас всегда относительна. Порой они обременены грубыми искажениями.
Возможностей достоверно изучить общество в Беларуси в разы меньше, чем общество в США, но в десятки раз больше, чем общество неандертальцев. И если у некоторых получается так много узнать о неандертальцах, то почему мы, мол, ничего не можем узнать о жителях Беларуси?
Здесь не место, чтобы рассматривать все возможные способы изучения настроений в беларусском обществе, но стоит подробно разобрать самый, пожалуй, распространённый тезис, связанный с соцопросами:
Опросы (на политические темы) в Беларуси бессмысленны, поскольку люди запуганы и боятся выражать своё мнение.
В этом тезисе есть доля правды, даже две доли. Сложно поспорить с тем, что в авторитарной стране, особенно в период усиления репрессий, страх в обществе присутствует. Сложно также поспорить с тем, что страх может влиять как на готовность принимать участие в соцопросах, так и на выбор тех или иных ответов.
Означает ли это, что любые «политические» опросы в такой ситуации лишены какой-либо познавательной ценности? Нет. Проблема не в наличии страха, а в том, как его грамотно учитывать. Как это делать – этим сейчас и займёмся.
Грамматика страха – два практичных правила
Во-первых, нужно разобраться, на что страх может влиять, а на что – вряд ли.
Вот конкретный пример. В одном из опросов Chatham House 43 % белорусских респондентов заявили, что не поддерживают боевые действия на территории России. Остальные 57 % либо заявили, что поддерживают, либо уклонились от ответа (опции «Не знаю», «Нет ответа»).
Итак, респонденты имели перед собой как минимум три опции:
- заявить о том, что не поддерживают действия России в Украине;
- заявить о том, что эти действия поддерживают;
- выбрать опцию «Не знаю» или проигнорировать вопрос.
Зная реалии нынешней Беларуси, нетрудно догадаться, что у многих респондентов такой вопрос мог вызвать ощущение страха. Но на что конкретно мог повлиять страх?
Мог ли он повлиять на искажение в пользу количества поддерживающих Россию? Да, вполне мог, поскольку эта опция созвучна с навязываемыми беларусской пропагандой взглядами.
Мог ли вопрос повлиять на искажение в пользу количества уклонившихся от ответов? Конечно, мог, так как некоторыми противниками действий России это могло восприниматься как более безопасный вариант ответа.
А мог ли повлиять на искажение в пользу количества не поддерживающих действия России? Понятно, что нет. Фактор страха мог разве что снизить этот показатель, но завысить его в нынешнем беларусском контексте не мог.
Таким образом, взяв поправку на фактор страха, из опроса мы узнали, что как минимум 43 % респондентов не поддерживают боевые действия России на территории Украины.
Да, это неполная картина общества. В идеале нам бы хотелось знать всё точно и со стопроцентной достоверностью. Но давайте ещё раз напомним урок неандертальцев: несовершенное знание лучше, чем полное неведение.
Фото: unsplash.com
Во-вторых, стоит оценить, в какой мере страх мог повлиять на результаты.
Страх страху рознь. Далеко не всегда страх оказывает настолько сильное давление на человека, что принуждает его фальсифицировать свои убеждения. То, насколько страх влияет на выражение мнения, зависит от ситуации, тематики, характера опрашиваемого и силы его убеждений.
Одно дело, когда тебя «опрашивает» в своём кабинете сотрудник КГБ, а другое – когда ты в интернете на анонимной основе отвечаешь на вопросы какой-то институции с названием Chatham House. Подкожное опасение может быть и во втором случае, но, согласитесь, сила страха будет гораздо ниже, чем в первом случае. Но даже в кабинете КГБ страх не всегда предопределяет ответ. Сильная личность с сильными убеждениями способна даже в лицо кагэбэшника заявить о своём критическом отношении к политике режима.
Таким образом, не нужно преувеличивать значение страха. Стоит также помнить, что человеку свойственно избегать внутренних противоречий. Фальсификация собственных убеждений негативно сказывается на самооценке и может вызвать психологический дискомфорт, поэтому человек по возможности старается её избегать. Если выражение внутреннего убеждения воспринимается как нечто слишком рискованное, то человек, как правило, прибегает к опции «Не знаю», либо уклоняется от ответа. Это позволяет, с одной стороны, снизить страх за возможные последствия, а с другой – избежать внутреннего противоречия.
Лишь небольшой процент респондентов, имея в распоряжении «нейтральные» опции, будет из-за страха выбирать ответы, прямо противоположные их внутренним убеждениям.
Таким образом, процент поддерживающих действия России в Украине не стоит воспринимать как «чистый продукт страха». Это скорее «продукт с примесью страха». Возможно, этот процент немного выше, чем «должен был быть», но он всё равно имеет познавательную ценность.
- Не существует стопроцентно достоверных опросов.
- Несовершенное знание лучше, чем полное неведение.
Независимо от того, имеем ли мы дело с опросами в свободной Америке или в авторитарной Беларуси обременены этим фактором, к ним стоит подходить так же, как и ко всем остальным источникам искажения, то есть:
- включить здравый смысл;
- оценить, на что конкретно страх мог повлиять, а на что – не мог;
- оценить, в какой степени страх мог повлиять на что-либо.