«Благодаря музыкантам Nizkiz мы все можем прочувствовать тихий героизм настойчивости, воли, морального выбора». Мнение психолога

Группа Nizkiz. Фото: Instagram-аккаунт nizkiz_music_band

– Утром 6 января из сообщения государственного телеканала «Беларусь 4. Могилёв» стало известно о задержании троих участников группы Nizkiz, авторов гимна беларусских протестов. Независимые медиа стали площадкой для дискуссии: «глупцы или герои».  Как влияют ли такие публичные дебаты о выборе «между уехать или остаться» на беларусское общество?  

– Я думаю, что такие дискуссии через медиа не столько влияют на общество, сколько медиа показывают нам состояние самого общества. СМИ отражают процессы, происходящие в обществе. То, как беларусское общество и медиа отреагировали на новость о задержании музыкантов группы Nizkiz, больше говорит об эмоциональном состоянии беларусского общества, чем о самих музыкантах.

Когда в сентябре 2020-го Мария Колесникова порвала свой паспорт и вернулась в тюрьму, потому что не хотела покидать Беларусь, мы с единодушным восхищением восприняли её поступок. Но когда задержали музыкантов протеста в январе 2024 года, то уже читаем мнения, что их выбор – это глупость и безответственность, либо видим осуждение. И в этом во всём присутствует тоже какое-то единодушие.

В том ли дело, что в 2020 году мы надеялись, что вот-вот победим и Маша не сядет и не отсидит? Или в том, что после её задержания мы могли ещё выйти на женский марш и скандировать «Верните нашу Машу!?» У нас ещё были надежды, силы, были возможности делать, не было столько страха. А сейчас у нас мало надежды и много усталости.

Возможно, мы просто привыкли ко всему тому, что раньше было неординарным.

Сейчас задержание не является чем-то особенным. Когда задерживают людей каждый день – в этом уже нет ничего выдающегося. Беларусы уже порой ни трагедией, ни героизмом, ни вкладом в борьбу это не воспринимают: курс доллара 3,2, температура -10° С, задержаны 19 человек…

Одно из возможных объяснений – с точки зрения нормальных (распространённых) психологических реакций – выглядит так: мы испытываем чувство вины перед людьми, которые сидят в тюрьмах. Кто-то ощущает её как очень очевидное и мучительное переживание, кому-то не так легко её осознать и легче бежать от неё (бегство в агрессию, в обвинение – самый короткий путь). И получается, что жить с «Сами виноваты, вот же глупцы» легче, чем с «Господи, столько людей в тюрьме, и вот ещё и ребятам жизни сломали, а я не могу этому помешать и остановить».

«У нас должны быть вопросы не к Nizkiz, а к преступной власти»

– Люди, которые помогают политзаключённым (низкий поклон), также устают и выгорают. Эту тяжёлую работу делать нелегко, и когда работы прибавляется, а мы уже устали, то тоже можем злиться. Так врач после переработок на суточных сменах орёт на пациентов, хотя по поводу рабочего графика вопросы должны быть не к ним.

У нас должны быть вопросы не к Nizkiz, а к преступной власти. Если сравнить с задержанием Марии Колесниковой: не к ней мы обращались, выйдя 10 сентября на протест против её задержания. Но прошло больше трёх лет, и очень сложно обращаться к тем, кто нам недоступен, кто не реагирует. Вот мы и обращаемся друг к другу с нашим раздражением, усталостью, отчаянием, виной и беспомощностью.

Отличия от Машиного поступка понятны. Но возьмём ситуацию с условным сантехником Миколаем, которого взяли вчера. Нашли флаги (почему не вывез?), в квартире нашлись оставшиеся листовки и наклейки с 2020-го (почему не уничтожил?) Он ходил на все марши, засветился в фильме на проезжей части и писал в Чёрную книгу – почему не уехал? Нас в Беларуси таких пару миллионов. У меня у самой, если сегодня обыск пройдёт и в телефон заглянут, набежит на пятёрку. За стеной слева живёт соседка-пенсионерка, которая ходила на марши каждое воскресенье и понедельник. Подо мной этажом ниже живёт семья, которую я видела на марше возле дворца с колясочкой с младенцем. На два этажа выше сёстры, которые вывешивали флаг на крыше нашего дома несколько раз. В соседнем дворе мальчик-художник, которого задержали за рисование мурала, и который три года ждал, что за ним придут, но не пришли. Чуть дальше по улице живёт фотографиня…

«Хотя если честно, и мы тут удивились, думали, что они, конечно же, уехали. Удивились, но понимаем»

– Для человека характерно экстраполировать, понимать ситуацию через то, что ему знакомо, что он воспринимает  непосредственно органами чувств, то, что видит вокруг, и то, что читает/смотрит. Возможно, когда находишься в Варшаве среди уехавших беларусов, и слушаешь их рассуждения, читаешь в свободном доступе независимые медиа, начинаешь видеть мир именно таким: «Все уже уехали», «Уехали все, кто участвовал» или на худой конец «Уехали все медийные». Но правда в том, что хоть это и была огромная волна эмиграции, абсолютное большинство не уехало.

Чем тогда отличаются музыканты от сантехника? Может быть, тем, что они нам знакомы, их лица родные, их голос звучит в ушах на пробежке по утрам? И их задержание способно вызвать больше боли и больше сильных чувств, чем просто очередная ежедневная сводка цифр задержанных?

– Но возможно ли достичь понимания в вопросе выбора между уехать или остаться?

– Независимым медиа сейчас сложно передать голоса беларусов из Беларуси, их практически нельзя послушать и почитать. А тема выбора «Остаться» сложна для передачи. Поэтому в инфопространстве исчезает тема неоднозначности выбора. Виден, понятен, слышен, очевиден только один выбор – уехавших. И это не лёгкий выбор, сложный и трудный.

Но беларусы внутри страны даже поспорить об этой повестке не могут. Наблюдаю, как мои друзья осторожно и намёками пишут о задержании музыкантов, и естественным образом, тут мнения не разделились вообще – им обидно и они просят воздерживаться от таких оценок как «глупцы и герои». И это логично – нам ничего не надо объяснить. Хотя, если честно, и мы тут тоже удивились, думали, что они, конечно же, уехали. Удивились, но понимаем.

«Когда речь идёт о конкретных людях, их выборе или решениях – надо взвесить каждое слово»

– Так что же это с точки зрения психологии – такой особый «героизм»?

– Героизм – это слово описывает не столько человека, которого мы называем героем, сколько тех, кто называет его так. Героизм – это про какую-то экстремальную ситуацию в своеобразном эстетическом контексте. Что-то, о чём мы можем сложить песню или написать короткий красивый запоминающийся рассказ. Порванный паспорт, направленный во вражеский склад горящий самолёт, простреленные колени, улыбка и красивая походка при задержании – это мы назовём героизмом. Тихое: «нікуды я не паеду са сваёй зямлі, хай у сраку ідуць», чёткое выполнение волонтёрской работы изо дня в день, дрожащие коленки при задержании – тут как будто нет ничего героического. Но подобная работа идёт как в Беларуси, так и в диаспорах. И нам надо выдержать огромное напряжение на протяжении долгого времени, а песню об этом тихом героизме и смелости не напишешь.

– Как медиа подавать такие истории и направлять дискуссии? 

– Здесь очень важно придерживаться профессиональных стандартов и этики. Могу предположить, что и журналистика, и журналисты переживают своеобразный кризис: работа в эмиграции. Ведь нужен фактчекинг, а в условиях, когда пропаганда – чуть ли не единственный источник информации о событиях внутри страны, то как его добыть? На мой взгляд, нужно помнить о двух вещах: аккуратность по отношению к людям и забота об их безопасности. И как найти баланс между просмотрами, эмоциональными инфоповодами, броскими заголовками – тем, что помогает медиа выживать, – и в то же время быть чувствительными и осторожными во внутренней повестке – это задачка со звёздочкой. Сейчас, когда есть только две стороны – провластная пропаганда и независимые медиа – мы чаще всего безоговорочно доверяем независимым медиа и это доверие важно сохранить.

Когда журналисты пишут об общих процессах, явлениях или о конкретных людях с точки зрения их профессионального успеха или недочётов, то можно позволить больше категоричности, лозунговости или «жарености». Но когда речь идёт о конкретных людях, и их не профессиональных, а личных событиях, их благополучии, их выборе или решениях – надо взвесить каждое слово.

Представьте, что вы читаете о себе или о своём близком человеке. Уверена, что каждому из авторов статей и комментариев в стиле «сами виноваты» было бы больно читать эти тексты о своих близких, друзьях, оставшихся в Беларуси. Это вопрос этики: не знаешь, как сформулировать – посоветуйся с коллегой, найди свой «этический камертон».

И журналистам, и людям вообще сейчас приходится проявлять тот самый тихий и не признанный никем героизм. Беларусы не могут ходить на марши, а журналисты не могут снять репортаж из гущи событий, уворачиваясь от светошумовых гранат. Нам сейчас не помогают «героические гормоны», нет того коктейля сильных чувств, на котором можно что-то эдакое совершить. Но нужно планомерно делать свою работу, нужно помогать политзаключённым, нужно просвещать и поддерживать друг друга, нужно держать свой разум в порядке. Это адски трудно, но это наш героизм. Разобраться в своих чувствах, прежде чем вывалить ушат помоев на задержанных людей – незаметный, но крутой поступок, за которой стоит себя уважать.

Наши беларусские музыканты умеют петь песни не только о подвигах, не только о героях, но и о трудном пути, о сложных чувствах, о растерянности и маленьких шагах. Благодаря им этот тихий героизм настойчивости, воли, морального выбора каждый день может быть прочувствован нами.

«…Праз гадзіну згубіліся. Але ж хтось уздыме сцяг…»