АВТОР VS АВТОРКА, или зачем нужны феминитивы в журналистских текстах
Достаточно часто можно услышать либо прочитать в комментариях: «Опять эти феминистки со своими феминитивами, зачем они портят язык». В этом материале мы порассуждаем, почему важно использовать феминитивы в медиатекстах, как журналисты/журналистки обращаются с социальными ролями (гендером) своих героев и героинь и почему аудитория часто негативно реагирует на феминный аспект гибкости языка.
Язык – не просто инструмент, с помощью которого мы выражаем свои мысли, язык создает реальность.
Прежде всего про язык, на котором мы говорим, читаем и пишем. Язык – живое и подвижное образование, которое, с одной стороны, меняется вслед за изменениями окружающей действительности, а с другой – само способно менять или, наоборот, тормозить общественное развитие. Поэтому то, что воспринимается сегодня как «литературная норма», завтра таковым не будет, а то, что сегодня может оцениваться как «отклонение», завтра станет нормой.
Язык, его лексическое и композиционное строение постоянно модифицируется и трансформируется: меняется значение того или иного слова; одни слова уходят в небытие, так как перестают быть актуальными сущности, которые этими словами выражаются, зато возникают новые слова – в связи с появлением феноменов, которые раньше не существовали. И речь не только о технологических новинках, но и о понятиях, которые обозначают социальные явления, ранее в нашем обществе не востребованные – «эмпатия», «осознанность», «харасмент», «инклюзия», «гендер», «комьюнити» и др. Заметьте, что преобладающая часть этих слов – зарубежного происхождения, и хотя приблизительно их можно перевести на родной язык, в том числе и одним словом, а не описанием на полстраницы, мы предпочитаем калькированный иностранный аналог, так как чувствуем, что он точнее выражает заложенный в него смысл. С другой стороны, как мы говорим, так мы и воспринимаем мир, внешний и внутренний. Если у нас нет слова для обозначения чего-либо, мы это явление/ситуацию/объект не «видим». Об этом сформулированная еще в 30-е годы ХХ века гипотеза двух американских ученых – Эдуарда Сепира и Бенджамина Уорфа, называемая «гипотезой лингвистической относительности». Сепир и Уорф сравнивали современный им английский язык белых американцев с национальными языками населяющих США многочисленных индейских племен, а отличались они кардинально, как отличалась и жизнь их носителей. Так вот, гипотеза лингвистической относительности гласит: язык влияет на мировосприятие, воззрения и познавательные процессы тех, кто на нем говорит.
Почему, например, у эскимосов Аляски много различных слов для обозначения снега, а у арабов – для обозначения песка? Потому что для эскимосов снег – жизненно важная характеристика их существования, от различения множественных состояний снега зависит благополучие и даже жизнь. Точно так же для народов, основная среда существования которых – песок, важно различать различные состояния этого песка. Приведем пример из нашего опыта: в белорусском и русском языках есть отдельное слово для обозначения состояния испытываемого дефицита пищи: «Я голоден/голодна», но нет аналогичного односложного обозначения для состояния испытываемой жажды, так как природная среда Беларуси, располагающей большими запасами питьевой воды в многочисленных реках и озерах, не способствует возникновению такого понятия.
Поэтому: как мы говорим, так мы и видим мир. Например, мы активно протестуем, когда россияне называют наша страну «Белоруссия», хотя они действуют в соответствии с правилами русского языка. Но мы настаиваем на том, что это вопрос не языковой, а политический: мы – не Белорусская Советская Социалистическая Республика в составе СССР, мы – независимое государство Беларусь.
То же самое – и с феминитивами. Они явления не столько лингвистические, сколько социальные.
Зачем нужны феминитивы?
Большинство национальных языков созданы мужчинами для реализации своих целей и репрезентируют мужской взгляд на мир. Это произошло естественным образом: именно мужчины получали образование и выходили на публичные арены в качестве тех, кто активно пользовался языком и создавал его новые формы: политиков, публицистов, писателей, философов, ученых, журналистов, преподавателей, риторов, юристов. Женщины в массовом масштабе не получали образования, не были заняты в публичном пространстве, а являлись теми, кто язык потреблял. В результате женщины пользовались языком, не отражающим их опыта, их представления о мире.
В ХХ веке ситуация кардинально поменялась: женщины в массовом порядке стали получать среднее и высшее образование, вышли на рынок труда, активно входят в профессии, связанные с формированием смыслов. Для репрезентации себя и своих взглядов на мир им нужны соответствующие слова.
Откроем школьный учебник по истории. Сколько в нем персонажей-мужчин и персонажей-женщин? Навскидку скажем, что 98 на 2 процента. Почему? Потому что если мы понимаем историю как череду войн и революций, а также дворцовых переворотов и монархических династий, то там действительно почти нет женщин. Но если мы понимаем историю как последовательное развитие человечества, в том числе через смену повседневных моделей жизни, то женщины в такой истории становятся заметны. И поэтому к history – «его истории» нужно добавить и herstory – «ее историю».
Итак, феминитивы нужны прежде всего, чтобы предоставить возможность женщинам говорить о себе на своем языке – не «переводя» с мужского языка. Например, анализируя события августа-сентября 2020 года и роль женщин в мирных протестах, какими словами мы должны пользоваться? Представляется, например, что слово «мужество» уместно по сути, но не очень подходит в отношении женщин («мужественная женщина» – это какая?).
Еще одна важная причина употребления феминитивов – это чтобы придать видимость женщинам-эксперткам, продемонстрировать возможности профессий и сфер деятельности, где женщины могут себя проявить. Как я, женщина, могу быть профессором или президентом, если сам язык преграждает мне вход в профессию? Ведь для моей реализации даже нет подходящего слова. Легко могу стать няней, стюардессой, актрисой, дояркой, учительницей… «Кто? Профессорка? Ректорка? Министерка? Не смеши!».
Таким образом, язык может выполнять и дискриминирующую по отношению к определенной социальной группе функцию, ограничивая и предписывая ей набор жизненных стратегий, что, согласитесь, не соответствует идеологии прав человека и инклюзии. Да и речь идет о социальной группе, составляющей больше половины человечества.
Не употребляя феминитивы в ситуациях, когда речь идет о женщинах, мы делаем их и их вклад в общественное развитие невидимыми. Многие языки, и русский в том числе, отождествляют понятия «человек» и «мужчина», сводя «общечеловеческое» к «мужскому», в результате, когда речь идет о «писателе», «журналисте», «президенте», «члене парламента», «политике», «специалисте», «профессионале», мы воспринимаем названных как мужчин, хотя в реальности во многих случаях это могут быть женщины.
Если так происходит в повседневном разговоре, это еще полбеды. Но если такие конструкции используют медиа, обладающие значительными ресурсами для формирования общественного мнения, это уже слишком серьезно, чтобы не быть предметом публичного внимания.
Феминитивы – это вопрос о социальной ответственности медиа, о ценностях, которые они формируют, даже если не отдают себе в этом отчета. Феминитивы – это языковые средства борьбы за гендерное равенство. Почему борьбы? Потому что гендерное равенство приходится отстаивать, сталкиваясь с традиционными гендерными стереотипами.
Феминитивы в заголовках и журналистских текстах: почему важно использовать?
Сравните два условных, но очень типичных заголовка: «Блондинка за рулем: страшная авария на МКАД» и «Наш победитель Олимпиады в Пекине». В обоих случаях речь идет о женщинах. Но первый заголовок подчеркивает и укрепляет негативный стереотип о том, что женщины не обладают развитыми мыслительными способностями и плохо водят машину, а второй заголовок скрывает личность героини и вновь закрепляет стереотип о том, что победителями, героями являются мужчины.
Получается, что, стремясь «быть объективными», журналисты таковыми не являются, так как не замечать гендер героев – это не предоставить аудитории важную информацию, которая может повлиять на нее определенным образом при принятии решений и осуществлении действий.
Не обозначая женщин в качестве профессионалов и экспертов, в том числе через феминитивы, журналисты способствуют консервации сложившегося положения, когда, согласно многочисленным исследованиям, героями большинства журналистским публикаций являются мужчины, а женщины составляют менее 20 % среди привлекаемых экспертов.
Очень важно транслировать аудитории примеры нетипичных, инновационных жизненных моделей. Для обозначения людей, которые эти модели реализуют, в языке часто нет слов, и феминитивы – это новые слова, которые выражают эту новую реальность.
Обратите внимание на то, что нередко в журналистских материалах не соблюдается единообразие, например, об участницах конкурса могут в начале статьи писать «конкурсантки» и в том же тексте – «лауреат/победитель» конкурса, когда можно «лауреатка/победительница».
Готова ли аудитория к феминитивам?
Не совсем и не ко всем. Аудитория будет вполне лояльна, если вы напишете «читательница», «преподавательница», «чемпионка», «призерка», но будет активна в комментариях, осуждая «авторку», «фотографку», «организаторку» и даже «специалистку». Это, кстати, еще один пример того, что наше восприятие подвижно: вначале феминитивы могут резать слух или глаз, но через некоторое время мы привыкаем и воспринимаем их уже совершенно иначе. Важно настроиться на толерантность к изменениям, принять идею о том, что мир меняется каждый день и для выражения этих изменений мы будем пользоваться новыми словами.
Восприятие феминитивов в СМИ разнится в зависимости от тематики медиа и широты аудитории. Например, городской журнал CityDog.by часто использует феминитивы для обозначения героинь материалов, несмотря на постоянные критические комментарии по этому поводу. Важно то, что использование феминитивов является позицией редакции. Яся Королевич-Картель – соучредительница и редакторка журнала о Минске CityDog.by — позиционирует себя только таким образом. Это хороший пример инновационной медийной практики: несмотря на сопротивление, читатели привыкают к тому, что феминитивы – не инородное, а вполне естественное для медиа явление.
Поэтому вводить феминитивы целесообразно постепенно, позволяя аудитории адаптироваться к изменениям, начиная с более привычных слов и словосочетаний, а также активно используя множественное число: например, обращаться не только к «читателям», но и к «читательницам», не только к «слушателям», но и «слушательницам». Помнить о том, что среди населения Республики Беларусь женщины составляют 53 %, а среди аудитории большинства медиа женщин не менее половины.
Экологичное обращение с героями
Сегодня много говорят об экологичном отношении к героям и героинями материалов, имея в виду этику взаимоотношений с ними. Важно уточнять медиаидентичность тех, кого вы упоминаете в текстах и сюжетах. Медиаидентичность – это то, как человек позиционирует себя в различных медиа, что может зависеть от: а) его гендера; б) типа медиа и тематики статьи – у многих экспертов и эксперток слишком длинные регалии. Важно уточнить, как именно он или она хочет себя обозначить в данном тексте, что посчитает уместным. Например, в некоторых случаях мы просим представить нас как «преподавателей и экспертов», тогда как в других – «преподавательниц и эксперток».
Если бы вы брали интервью у Ахматовой и Цветаевой, они бы попросили обозначить их «поэтами», а не «поэтессами», хотя такой феминитив, конечно, существовал в Серебряном веке. Сегодня очень обидно, что эти величайшие авторки не хотели так называться, полагая, что «поэтесса» – это нечто салонное, слащавое, не настоящее. Но это признак той исторической эпохи. Давайте сегодня, через сто лет, совместными усилиями сделаем так, чтобы быть обозначенной как, например, «художница» или «писательница» было бы не менее достойно, чем как «художник» или «писатель».
Однако как тогда, так и сейчас прежде всего нужно уважать желание и идентичность героев и героинь, подписывать их так, как они попросили.
Рекомендации:
Различайте феминитивы на -ка и на -ша. «Ректорка» – это женщина-ректор, тогда как «ректорша» – это жена ректора. Быть и одной, и второй – заслуживает уважения.
Мы рекомендуем вводить феминитивы постепенно. Чтобы развитие осуществлялось успешно, мы должны опираться как на новации, так и на традиции. Стратегия «поменять все и сразу» не будет эффективной.
Этап 1. Используйте естественные феминитивы. Естественными мы называем те, которые не режут слух большинству. Если в мужском роде слово оканчивается на -ель или -ник, то обычно от него очень легко образовать феминитив на -ица: воспитатель – воспитательница, следователь – следовательница; участник – участница, выпускник – выпускница и т. п.
Этап 2. Такие слова, как «редакторка», «авторка», «блогерка» перестанут быть чем-то диковинным, если мы перестанем бояться их употреблять. А проверить правильность употребления феминитивов можно:
а) загуглив, но полагаясь только на релевантные источники, которые ссылаются на этимологию (происхождение) слова. Например, нас однажды спросили: «А как правильно: «послиха», «посолка» или «послица»?» Разумеется, вопрос был скорее риторический. Но на него есть правильный ответ. Слово «посол» произошло от слова «посылать» и является сокращением от слова «посланник», поэтому феминитив к нему – «посланница». Но даже здесь не нужно изобретать велосипед, ведь можно сказать проще – «госпожа посол». Кстати, во всех случаях, когда соответствующий феминитив сразу не приходит в голову, используйте эту формулу: «госпожа министр», «госпожа ректор» и т. п.;
б) чтобы расширить кругозор, подкрепить свою позицию аргументами, рекомендуем подписаться на специализированные сообщества, например, паблик «ВКонтакте» «Ф – феминитивы» https://vk.com/f_fem;
в) никто не отменял старые добрые словари, где можно найти большое количество феминитивов и их производных.
Заключение
Феминитивы отнюдь не чужды русскому языку. Например, в XIX веке существовало такое слово, как «институтка», но с течением времени оно было вытеснено из языка, хотя студентки институтов остались. Так произошло, потому что изменилось содержание данного слова.
Белорусский язык более лоялен к феминитивам, согласитесь, фраза «паэтка Алаіза Пашкевіч» так и ласкает слух! Мы легко вводим в речь англицизмы и любые заимствования вроде хайпа, кринжа, краша, гаджета…, но так сильно противимся тому, чтобы женские опыт и достижения стали видны обществу. Может, уже пора избавиться от языковых оков? Роль журналистов в этом деле сложно переоценить.