«Я сделала это ради своих детей» . Как при освещении миграционного кризиса эксплуатируется образ мусульманской женщины

На сайте газеты Администрации президента «СБ. Беларусь сегодня» (далее – СБ) 28 августа 2021 г. появилась специальная рубрика «Кризис с беженцами у беларусской границы». Если первоначально (август–октябрь) в неё попадало по несколько сообщений в неделю, то с начала ноября их количество увеличилось на порядок, достигнув к 15 ноября более полусотни в сутки. Всего по состоянию на 21 ноября в рубрике опубликовано более 700 текстов.

Media IQ исследовал, насколько полно и каким именно образом представлены в данных материалах женщины, которые стремятся вместе со своими семьями через беларусско-польскую границу попасть в Европу. Делимся с вами полученными наблюдениями, предварительно подчеркнув, что будем обозначать этих женщин согласно риторике СБ в качестве «беженок», хотя данное определение не соответствует действительности, так как данные мигранты за получением статуса беженцев не обращались ни в Беларуси, ни в Польше.

Вывод 1. «Женщины-беженки» в материалах госСМИ представлены главным образом в качестве фона происходящих событий. Активными участниками ситуации на беларусской границе в абсолютном большинстве случае показаны мужчины: молодые и среднего возраста, в одиночку или группами, относительно спокойные и очевидно агрессивные.

Даже дети – как совсем маленькие, так и постарше – в материалах «СБ» более активны, чем женщины: они выполняют разные действия по поручению взрослых или по собственной инициативе, участвуют в групповых разговорах, бегают и играют.

Женщины же изображены прежде всего как часть определённой семьи, как заботящиеся о детях, всегда – о собственных и никогда – в материалах СМИ – о детях всего стихийно сложившегося сообщества (мы говорим о репрезентации этой жизни в СБ). В материалах мы не видим женщин, организующих игры или занятия для большой группы детей, налаживающих коллективный быт, и тем более – среди желающих дать пояснения, выступить в качестве посредника между мигрантами и беларусскими чиновниками, медицинскими работниками, волонтёрами. Это вызывает удивление, так как все «женщины-беженки», упомянутые в СБ, по данным журналистов, имеют образование и профессию: журналистка, учительница истории, медсестра, специалистка в индустрии красоты, хозяйка маникюрного салона.

На фото- и видеоматериалах «женщины-беженки» запечатлены всегда сидя или лёжа, рядом со своими детьми, в закрытых либо защищающих детей позах. Во всех материалах, в которых некоторые из этих женщин названы поимённо, данные женщины были представлены в следующих группах: «женщина-мать», «беременная на большом сроке женщина», «пожилая женщина-бабушка». Самостоятельных женщин – не принадлежащих напрямую к какой-то семье – журналисты нам не показывают.

Вывод 2. Женщина-мать – самый распространённый в материалах сотрудников СБ женский образ. Его основная функция – в репрезентации журналистов – не столько выражать реальную заботу о малолетних детях, сколько страдать морально и физически, глядя на страдания своих детей. Поэтому эти женщины и показаны исключительно как пассивно сочувствующие своим голодающим, замерзающим и заболевающим детям.

Получается, что эти женщины не принимают никаких решений о своей собственной жизни, о жизни своих детей. Ни в данный момент, оказавшись на границе, ни в процессе принятия решения о переселении в Европу.

В материале «Мать двоих младенцев, попавших в больницу с переохлаждением, просит не отправлять ее снова к границе с Польшей» 26-летняя учительница истории Шелан из Ирака сообщает, что на переезд её уговорил муж. «Это была ошибка, ошибка… Большая ошибка… – со слезами на глазах повторяет Шелан Хидайят. – Я очень не хотела уезжать из Ирака, но сделала это ради своих детей». Кстати, этот материал от 16 ноября – самый подробный из посвящённых «женщинам-беженкам» – даёт весьма краткую информацию об истории и мотивации своей героини.

Всего материалов о женщинах, оказавшихся на границе, мы нашли только пять (из более чем 700), и оставшиеся четыре дают ещё меньше информации.

У женщин практически не берут интервью, они не показаны активными участницами штурма границы

– что не соответствует действительности, о чём косвенно свидетельствуют слова и действия героини материала «История беженки, у которой после газовой атаки польских силовиков на погранпереходе “Кузница” пропал муж», раздевающей младшую дочь и показывающей журналисту «ссадины и синяки на маленьких ножках своего ребенка: Мы убегали от водомёта, но в какой-то момент поток воды настиг меня и выбил доченьку из рук. Малышка отлетела на несколько метров…». Они также не показаны как организаторы или лидеры мнений – хотя бы среди других женщин.

Вывод 3. Демонстрация бедственного и зависимого положения женщин-матерей, беременных и пожилых женщин на границе – только повод. Он нужен для продвижения двух основных нарративов.

Первый: в кризисе на границе нашей страны виноват «коллективный Запад». С ноября в издании значительно увеличивается доля материалов типа «Зюганов: водомёты и слезоточивый газ против детей и женщин – это омерзительно» или «Сенатор Левкович о действиях поляков на границе: ничем не оправданная жестокость, лицемерие и цинизм».

Второй нарратив: беларусский режим делает всё, чтобы помочь попавшим в беду людям. Как правительственные чиновники и «волонтёры» (слово «волонтёры» мы также вынуждены брать в кавычки, так как сомневаемся в свободном выборе всех принимающих участие в благоустройстве жизни мигрантов на границе) пытаются улучшить бедственное положение «беженцев», особенно беременных женщин и маленьких детей: «Общественные объединения и силовые структуры подключились к сбору гуманитарной помощи беженцам», «Беларусский союз женщин объявил акцию по сбору игрушек для детей беженцев», и насколько «женщины-беженки» благодарны за это властям Беларуси: «Жина из Курдистана: спасибо беларусам за неравнодушие к нам», «Всего хватает: беженцы в логистическом центре благодарны беларусам за оказываемую помощь».

Вывод 4. Материалы о «женщинах-беженках» очень скудны в информационном плане, зато максимально эмоциональны. В каждом таком медиатексте несколько привлекающих внимание фото, эмоциональная и сбивчивая прямая речь героинь, подчёркивание журналистами переживаемых женщинами эмоций. Преобладает оценочная и экспрессивная лексика: «больные малыши», «детки», «доведённая до отчаяния мать», «она просит, умоляет», «неровным дрожащим почерком она выводит на листочке», «срываясь на слезы, начинает раздевать младшенькую» и др.

А вот конкретной, уточняющей информации в текстах практически нет. Корреспонденты не задают своим собеседницам никаких вопросов, не просят их что-то уточнить, пояснить свои дальнейшие – после желаемого прибытия в Германию – планы. Например, в материале «История беженки, у которой после газовой атаки польских силовиков на погранпереходе “Кузница” пропал муж» героиня заявляет – в одном абзаце – что её семья (5 человек) жила на улице и едва сводила концы с концами, тогда как для того, чтобы попасть в Европу, они заплатили по 2,5 тыс. долларов за каждого члена семьи, однако данный диссонанс не вызывает у журналиста вопросов. Контраргументов по отношению к позиции «беженок» также в медиатекстах нет.

Вывод 5. Манипуляции с помощью образа «женщин-беженок». Рассказ о находящихся в уязвимом положении женщинах – беременных, с маленькими детьми, пожилых – используется госСМИ для реализации двух основных функций.

Первая – это игра на эмоциях аудитории. Безусловно, многочисленные показы и рассказы о судьбе несчастных женщин вызывают жалость, сочувствие и сострадание к находящимся на границе, особенно к тем, кто представлен как не принимающий решения о своей судьбе. Жалеть тех, кто оказался в непосредственной опасности для здоровья и жизни, по сути дела, в тупике, особенно если это произошло по не зависящим от данного человека обстоятельствам, естественно для нормальных людей. Поэтому вызвать эмоции по отношению к мигрантам у СБ получается. Но удаётся ли реализация второй функции образа «женщин-беженок» – манипулятивной функции?

В материалах госСМИ «женщины-беженки» представлены таким образом не только для того, чтобы вызвать сочувствие к их бедственному положению, но и чтобы спровоцировать негодование в адрес тех, кто их в это положение поставил. Однако это совсем не те, кто назван таковыми в СБ. Причина моральных и физических страданий этих женщин не в польских пограничниках, не в руководстве Польши или Евросоюза, не в «коллективном Западе» – как хочет нас уверить СБ, – а в беларусском режиме, легко обманувшем тех, кто, как оказалось, «и сам обманываться рад». Нам представляется, что эта задача издания далека от своего выполнения.

«С толерантностью произошла лингвистическая ошибка». Что беларусы думают о мигрантах и почему так?