«Почему Азарёнок сжег только один доллар?»

В ноябре курс беларусского рубля непрерывно рос. 28 ноября он достиг пика – 3,5951 рубля за 1 доллар. На это отреагировали беларусские медиа. Если государственные пытались уменьшить значимость события, то независимые СМИ старались обратить на происходящее больше внимания, показал мониторинг Media IQ.

–  О долларе не раз высказывались различные политические деятели и чиновники. Что не так со следующими заявлениями?

Цитата Дмитрия Пескова: «Доллар начинает для целого ряда стран терять свою привлекательность как резервная валюта», «В целом всё больше и больше стран начинает переходить на использование национальных валют при осуществлении торгово-экономической и внешнеэкономической деятельности. Это процесс, который набирает силу по всему миру».

– Технически он прав. Если раньше доллар был резервной валютой для всех стран, то сейчас появляются государства, которые от него отказываются по тем или иным причинам. Но в чём подвох? Подвох в двух вещах. Первая, эта фраза звучит так, если бы я критиковал одного из самых красивых мужчин Бреда Питта за какой-нибудь недостаток. Например, подбородок мне его не нравится. Но от меня с моим лицом и подбородком эта критика звучит очень странно. То же самое и с Песковым. Про отказ от доллара говорит представитель страны, чьей валютой никто особо не хочет пользоваться. Согласитесь, звучит абсурдно. Рубль совсем никакой конкурент доллару.

Вторая вещь: есть две категории стран, которые стараются отказаться от доллара. Одни попали под санкции и не могут его использовать. Они хотели бы, но просто не могут и опасаются, что их активы будут заморожены. В этом случае, гордиться нечем. Ко второму типу стран из ярких примеров относится Китай. Он действительно хочет подвинуть доллар, но успех на этом поприще ограничен. Пока мы видим, что основными резервными валютами остаётся доллар и евро. Чтобы стать резервной валютой, нужно соответствовать нескольким характеристикам, которым юань и близко не соответствует. Например, необходимо быть свободно конвертируемым, курс должен быть рыночным. Сейчас же курс юаня определяется Коммунистической партией Китая.

Так что Песков прав лишь в том, что тенденция существует, но хоронить доллар ещё рано. Может, через 20 лет мы сможем вернуться к вопросу о роли доллара в мировой экономике, но сейчас это просто слова.

Головченко сказал: «Мы за эти годы своей политикой экономической, которую мы проводим, вселили, во-первых, в людей уверенность в беларусском рубле. Об этом говорит и устойчивый рост наших депозитов в банковской системе – как физических лиц, так и юридических лиц, чего не было очень долгое время».

– Мне любопытно, что означает фраза «за эти годы». Потому что можно сказать, что в период с 2017 по 2020 год степень долларизации в беларусской экономики падала. Т. е. реально вера людей в беларусский рубль крепла. После 2020 года сказать гораздо сложнее. То, что Головченко приводит пример роста доли депозитов в беларусских рублях, это правда, но есть нюансы. Например, в 2019 году люди выбирали в абсолютно открытых условиях держать депозит в белорусских рублях или в долларах и евро. Поэтому их выбор действительно отражал их доверие. Сейчас же из-за санкций, из-за того, что многие банки отключены от SWIFT, держать депозиты в долларах очень сложно. Этим банкам не нужны ваши иностранные валюты, потому что они отрезаны от других банков. Они порой даже специально вводят всякие комиссии, пени, чтобы как-то намекнуть людям, что не нужно держать депозиты в иностранной валюте.

И если допустить, что какое-то доверие к белрублю есть, то не очень понятно, откуда оно взялось? Что такое поменялось в нашей экономике?

Головченко заявил: «Во-вторых, конечно же, очень важна динамика на рынке покупки и продажи валют. И в прошлом году, и в этом году население и бизнес выступают чистыми продавцами валюты. То есть это помогает увеличивать золотовалютные резервы государства, которые сегодня находятся на безопасном уровне, превышают $8 млрд в эквиваленте».

– Это факт, но он опять манипулирует, как будто бы люди специально избавляются от валюты, не доверяя ей. А по факту, я так понимаю, происходят другие процессы. Во-первых, что касается людей, физлицам реально сейчас сложно хранить деньги в долларах. Что касается компаний, тут есть ещё один эффект из-за того, что в Беларуси всё зажато и контролируется. Если вы собственник крупной фирмы в Беларуси, то ваши деньги оказываются не совсем вашими. Поэтому многие компании, особенно те, что занимаются экспортом, стараются меньше своей выручки вводить в Беларусь. Открываются фирмы-прослойки, которые находятся за границей. На эти фирмы поступают деньги в иностранной валюте за продукцию, которую вы продали за рубежом. И дальше эти компании перечисляют в Беларусь минимальные суммы, которые необходимы для оплаты заработной платы сотрудникам, на налоги и прочие операционные задачи. Эти деньги обмениваются на беларусские рубли, а всё остальное остаётся за границей.

А по поводу золотовалютного резерва Головченко сказал не совсем правду. У нас резерв сейчас на хорошем уровне находится, но главная причина не в доверии людей к национальной валюте. Главная причина в том, что Россия даёт отсрочки на выплату госдолга, часть которого раньше мы платили из золотовалютного резерва.

– А тут еще Азарёнок сжёг доллар…

– Я могу прокомментировать это так: если доллар – это что-то неважное, бумажка, мусор, который обычно сжигают люди, то у меня возникает вопрос, почему только один доллар-то сжёг? Взял бы, например, купюру в 100 долларов или ещё более крупную сумму, раз доллары такие ужасные. Я бы посмотрел. Вообще странно, если тебе что-то не нравится, ты же не сжигаешь это. Можешь не покупать, не пользоваться.

–  На что журналистам обращать внимание, когда они пишут про курс валют?

– У нас часто пишут про доллар и евро, хотя я бы на месте журналистов больше обращал внимание на российский рубль. Кроме этого, когда происходит, например, скачок на шесть копеек, то журналисты начинают искать какие-то причины. Но искать причины, почему конкретно за какой-то конкретный день что-то изменилось, это чаще всего бесполезное занятие. Лучше смотреть, что изменилось, например, за полгода.

– Некоторые независимые издания используют оценочные слова, например, «штормит», когда пишут про валютный рынок. Насколько это корректно?

– На самом деле, я нормально отношусь к таким выражениям. Понятно, журналисту как-то надо описывать происходящее, привлекать внимание читателей. Если я хочу посмотреть курс без оценочных штампов, то я могу просто зайти на сайт с обменом валют.

– Можно ли назвать действия властей, направленные на положительное освещение девальвации, попыткой избежать паники? 

– Я бы так не сказал. Сейчас у нас нет никакой паники. Когда начинается паника, тогда вводятся более жёсткие меры. То есть когда наступает паника, словами не поможешь. В этом случае могут закрываться отделения банков, вводятся ограничения на получение валюты в банкоматах, может вводиться комиссия на обмен валют.

Вообще такие заявления о положительности девальвации, я помню, если честно, только с российской стороны от Владимира Путина и Патриарха Кирилла. Вот они любят философствовать на такие темы.